Не затмевать душевную палитру подлинности

Мы с ним одного поколения – гагаринского. Родились в эпоху первых полётов человека в космос. Потому и художника Вячеслава (по паспорту) Усеинова близкие называют Юрий. В честь Юрия Гагарина.
С Юрой знаком с прошлого тысячелетия, лет эдак пятнадцать. У нас даже картина кисти Усеинова есть дома, натюрморт. Чем немногие могут похвастать. Правда, картина эта уже у сына, который за полтора десятка лет с ней настолько свыкся, что без неё уже не может. Узнав про это, Юра сказал:
– Это же хорошо. Это нормально, великолепно, когда у человека есть связь с картиной, когда он чувствует в её присутствии душевный комфорт.
С учётом того, что мы достаточно хорошо знаем друг друга, узнать мнение о его собственной выставке не удалось. Юра, он же Вячеслав, отшутился:
– Не могу ничего говорить. Это неприлично художнику говорить о своей выставке. Вот пройдись, посмотри, а потом мне расскажи, на диктофон, о моей выставке. Вот такой приём. Клёво же?

Потому у нас разговор зашёл о художниках, о сегодняшнем дне живописи в стране.

– Можешь назвать пятерку самых сильных художников в стране?

– Десятку могу, не пятерку. Есть много очень интересных художников. Но, по–видимому, только время может определить место каждого художника. В некотором смысле сохранилась определенная живописная школа, которая существует. Но, …но художники как–то остановились и не развиваются: наступил момент определенного застоя в развитии живописи. Некая замкнутость художников. Сами художники не могут синтезировать новые течения, нет глобального внутреннего поиска, нового какого–то прорыва. Это связано с многими вещами. Наверное, происходит в силу того, что нету какого–то святого духа, который не позволяет им этого, потому что они неправильно мыслят и неправильно живут.

– Из философии проистекает?
– Не из философии, а из образа жизни. То есть: если ты позволяешь себе халтурить, то ты нарушаешь внутреннюю гармонию в себе, которая в тебе существует, как некую подлинность восприятия. Проблема живописи современных узбекских художников – некое застойное восприятие реальности, некое ожидание того, что внутри тебя само по себе что–то изменится. Но если ты сам усилий этих не делаешь, а просто ругаешь этот мир и живешь по принципу заработка, оправдывая свою халтуру тем, что вот мол «нужно деньги зарабатывать на жизнь», тогда таким образом ты затмеваешь душевную палитру подлинности.
Потом вырваться из фальши становится абсолютно невозможно.

– Но, с другой стороны, художник тоже должен кушать, кормить семью, покупать краски, холст.
– Скажи, вот почему один из десяти художников, при тех же жизненных условиях, может сотворить, а девятеро оправдываются тем, что надо что–то кушать? Почему так происходит?

– Не знаю.
– Вот и я не знаю.

– Как ты воспринимаешь тот факт, что многие художники делают по пять, по десять копий своих наиболее продаваемых картин?
– Это полное безобразие. Обычно первый вариант очень хороший, остальные просто отвратительны. Теряется свежесть, уходит дух, который посетил художника: это уже вторично, третично и механистично. Но это выбор самого художника. Нашёл путь зарабатывания денег. Бог им судия, а не я.

– В мае 2005 года, в Бостонском музее изящных искусств я особенно сильно ощутил, что от картин Мане, Гогена, Ренуара, Ван Гога, Сезанна – исходят просто мощные потоки энергии. Обладают ли копии такой магией?
– Если бы можно было выставить рядом пять копий одной картины, то первая картина будет веять свежим дыханием, а остальные перегаром вчерашнего похмелья.

– Юра, допустим: у тебя есть свободные деньги. Есть средства создать свою галерею. Чьи бы картины купил?
– Я бы купил у самого себя. Я это очень хорошо делаю. Но если серьёзно, мне трудно влезть в шкуру собирателя картин.
(Перечисляю несколько фамилий – Усеинов отрицательно мотает головой).
– Надо подумать. Есть работы, но немного. Может вкус у меня слишком требовательный? Я бы приобрел работы раннего периода Гафура Кадырова. Ранний Гафур очень хорош. Джавлона Умарбекова ранний этап – потрясающие работы, по живописи. Потом… Кто же ещё? Есть такой неизвестный широкому кругу художник Михайлов. Александр. Он не выставляется, мало пишет, жизнь его немного придавила. Но – достоин внимания.

– Кто у нас самый дорогой художник? В чисто коммерческом плане.
– Вот чего не знаю, того не знаю. Мне никто не говорил: по сколько и что продаёт. Допустим, художники говорят, что эта картина стоит десять тысяч, а на деле… А, кстати, я бы Варданяна купил. Максим Варданян. Тонкая мера. Тонкий вкус. Великолепно видит цвет. Понимает поэтику цвета, которой сообщает многие душеные интенции. Очень красивые работы. Варданян может писать обычные цветы, и будет не банально, очень изящно.

– Мне по средствам купить Усеинова?
– Я тебе подарю картину. Вот как–нибудь соберёмся у меня в мастерской и подарю.

– Спасибо. Мне интересно услышать твоё мнение о Рустаме Базарове, чью картину я приобрел в этом году.
– Рустам Базаров, мне кажется – очень интересный художник, самобытный. То, что он делает, через мягкий юмор – особый определенный язык в живописи, который позволяет охватить жизнь простых людей. Это очень интересно. И то, что он передает через мягкую иронию, даёт ему возможность как–то интерпретировать нашу повседневную жизнь. Реальность достаточно жесткая, но добрый взгляд Базарова как–то украшает жизнь, смягчает для зрителя её жесткость. Он делает добро для людей.

– У нас дома есть и пейзаж Искры Шин. Мне порой кажется, что он живой и движется.
– Мне Искра Шин тоже нравится – у неё есть проблески живописи великолепные в работах. У Яниса Салпинкиди неплохие работы. Но большинство, 99% художников – как-то приуныли в творческом плане. Не могут, не хотят какой-то вызов бросить самому себе в живописи, экспериментировать. Уныние живописное, которое к тому же направлено на то, чтобы кому-то угодить – полная душевная несвобода. Такие художники мне неинтересны.
Когда ты делаешь вызов самому себе, вызов времени, когда ты на грани жизни и смерти в живописи, когда отдаёшь всё и делаешь картину, как в последний раз в жизни, как некое прощание с миром, как самое главное высказывание, как импринтинг этой жизни, как невероятная любовь к этому миру – тогда может что–то получаться. В этом просматривается и личная свобода, и уважение к этому миру, и к самому себе, и любовь. Это сложный клубок духовный, когда создаётся работа.

– Спрашиваю начинающих журналистов «Ты бы сам(а) стал(а) читать то, что пишешь»? «Нет», – отвечают порой. Тогда снова и снова повторяю: пишите так, чтобы вам самим было интересно написанное вами, чтобы другие вас захотели читать и перечитывать,  вернуться к статье, к посту и снова перечитать… 

– …и снова впитывать и это становится, должно становиться твоим кредо, твоей помощью для других, даёт некую поддержку жизненной энергии. Много пустословия, которое никому и даром не надо.
Ценна только подлинность. Не наносное, не официоз. Подлинность любви, подлинность дружбы.
– Хорошо сказал.

С 22 по 27 октября в Ташкенте в рамках Недели искусств ArtWeekStyle.Uz проходила VII Ташкентская международная Биеннале современного искусства – «Различные культуры — единый мир».
Интервью с Юрой записано 23 октября 2013 года в Центральном выставочном зале Академии художеств Узбекистана, где состоялась церемония торжественного открытия VII Ташкентской международной Биеннале».

Через несколько дней Вячеслав Усеинов получил главный приз Биеннале — Гран-при.

Ссылки на фотоальбомы в Facebook:
«Геометрия времени» Юрия Усеинова
Проект Вячеслава Усеинова «Геометрия времени». Лица
Очень рекомендуем блог Умара Курбанова