Манифест старого пня

Я — старый пень.
У меня нет Ин-в-сто-граммов, Four-skver, вот-с-ап и чек-в-ин.
У меня даже Инета в телефоне нет. Зачем?
И я могу за ужином, обедом, утренним / ночным пловом или просто распитием пива не то чтобы не сидеть, уткнувшись в экран своего черноягодного телефона. Я вообще его в руки не беру, когда ем или пью. Я могу слушать рядом сидящего/щую, я могу говорить с рядом жующим или рядом пьющей и мне смартфон для этого на хрен не нужен.

Меня спросили товарищи ночью во вторник: а почему у вас не ай-фон-пьйать.
Всё очень просто — я — старый пень, блиать.

Если вы за ужином со мной всё время елозите пальцами по экрану яблочного гаджета, то это значит, что вам со мной скучно, что вам интереснее лайкать изречения Омара Х. М., которые он никогда не говорил или правила для настоящих мужчин, придуманные прыщавыми девочками не познавшими крепкого ч**на в в***не и мысли идеальных женщин, выдуманных лысыми онанистами.
Я, пожалуй, предпочту пить дешевый венгерский рислинг с такими же старыми пнями, как я, которые помнят как набирать номер на диске телефона, чтобы просто услышать как любимая дышит на другом конце провода.
Стар я для этой херни

Фотоэкскурсия с Борисом Голендером: Ногай-курган, Занги-ота, Шош-тепа

Борис Голендер и икс-плейсовцы в Занги-ота
Борис Голендер и икс-плейсовцы в Занги-ота

С Борисом Анатольевичем Голендером, четыре десятка бравых, пытливых, красивых и обладающих ещё семью десятками разнообразных достоинств участника группы в Facebook Икс-плейс Ташкент, снова погружались в толщу веков. Сначала в век XVII, потом в XIII век, а потом и вовсе на 2200 лет назад. Читать далее Фотоэкскурсия с Борисом Голендером: Ногай-курган, Занги-ота, Шош-тепа

По-настоящему красиво

Прочность, надежность, красота, изящество и качество.
Давненько я не был в этих краях. Сергели. То, настоящее, исконное Сергели. Улица Заречная, где жил армейский товарищ Генка (Абдугани Абдурахманович) Ахмедов из роты охраны и улица Райхон, где обитал Вовка Наумкин из автороты. Даже не знаю где они сейчас. Но меня сюда привели не армейские воспоминания. Читать далее По-настоящему красиво

Три пьяных рубаба и другие знатные ташкентцы

1912 - 1913. А потом война, революция, красные, белые...
1912 — 1913. А потом война, революция, красные, белые…

Решил я прогуляться в чиллю, правда в 18:40 вечера уже, сквозь центр города, по пути домой. По счастливой случайности, совершенно нечаянно, как вы понимаете, на боку у меня висел кофр с фотокамерой Canon EOS 550D с объективом 28-135 мм. Иду, никого не задираю, ни к кому не пристаю, целомудренно любуюсь длинноногими девушками в шортах и коротких юбках. Лето. Вот и первый объект съёмки. Фонтан. (Кликайте на фотографии, что увидеть в большем разрешении).  Читать далее Три пьяных рубаба и другие знатные ташкентцы

Теперь и урны есть. Осталось научиться ими пользоваться

Урны есть. Культур-мультур нет
Урны есть. Культур-мультур нет

Ура! Теперь возле скамеек, о которых мы недавно тут рассказывали появились и урны. Вот бы ещё научиться ими пользоваться.
Очень нужен Ташкенту напрокат, на один только день — Волшебник.

Саид Ахмад. Самый добрый памятник Ташкента

Скульптурная композция, посвященная Саиду Ахмаду и его супруге-поэтессе Саиде Зуннуновой
Скульптурная композция, посвященная Саиду Ахмаду и его супруге-поэтессе Саиде Зуннуновой

Речка в этом месте прежде была с глинистыми берегами, и на правом её берегу, над водой, рос карагач с чуть ли не перпендикулярными к стволу толстыми ветвями – идеальными для того, чтобы гроздями на них сидеть и спрыгивать в воду. Нырять там было просто опасно. Сейчас, забетонированная и выпрямленная, речка не глубже метра. Тогда извилистое русло изобиловало глубинами, и речка местами была несколько глубже. Может, метров до двух, а то и больше. Ветки, точь-в-точь как на деревьях вокруг летнего кинотеатра,были отполированы сатиновыми трусами поколений маленьких купальщиков. Наиболее отчаянные головы прыгали в речку «на бомбочку» с самой высокой ветви в кроне карагача. И не счесть было рассечённых пяток и разбитых макушек.

Сейчас на том месте три памятника литераторам Узбекистана.
Справа налево.
Ойбек, повернувший голову в направлении памятника Алишеру Навои, о котором он написал свой знаменитый роман.
Задумчивый автор потрясающих «Сказок о былом» и необычайно светлой «Птички-невелички» Абдулла Каххар.
И, установленная совсем недавно, скульптурная композиция Саиду Ахмаду и его супруге — поэтессе Саиде Зуннуновой.
Такой домашний, добрый, семейный памятник. Читать далее Саид Ахмад. Самый добрый памятник Ташкента