Притча о кавуше, приносящем удачу

380. ассказывают еще и так.
Однажды Ходжа Насреддин проезжал мимо небольшого, дворов на двести, селения и решил переждать полуденные часы в тени чайханы. Привязав своего верного ишака, он поднялся на помост и попросил принести чаю.
Солнце стояло в зените, и его прямые, как стрелы, лучи нещадно вонзались в землю, поливая все вокруг жарким огнем. Зной усиливался, и с каждой минутой число посетителей увеличивалось. Малиновый от жары чайханщик обносил сидящих на кошмах людей чайниками, то и дело останавливаясь, чтобы перекинуться с гостями парой слов. Постепенно мерный гул разговоров стал перемежаться сопением и храпом – кое-кого из уставших от дневных трудов сморил крепкий послеобеденный сон.
Напившись чаю, Ходжа Насреддин растянулся на подушках. Неплохо было бы вздремнуть, а еще лучше – поесть, но его кошелек был почти пуст. Через несколько дней он должен был добраться до Бухары, и, зная порядки своей родины, решил приберечь последние монеты для уплаты въездной пошлины. «Ничего, потерплю, – думал Ходжа Насреддин, — а вечером, если повезет, возьму в какой-нибудь придорожной харчевне миску плова, а ишаку – полмеры джугары»…
– Эй, путник! – услышал вдруг Ходжа Насреддин. – Не хочешь ли ты немного заработать? По твоей запыленной и рваной одежде видно, что ты уже давно находишься в дороге, и несколько таньга тебе явно не помешают.
Оказалось, что за то время, пока Ходжа находился в полудреме, в чайхане появились новые лица. Неподалеку, отвалившись на подушки, сидел грузный человек с двойным подбородком и огромным пузом, выпирающим из-под шелкового халата, и выжидающе смотрел на Ходжу Насреддина. Остальные посетители чайханы отодвинулись, дабы не мешать своим присутствием его почтенному отдыху.
– Местный богатей, а рядом – наверняка, мулла, – сразу определил Ходжа Насреддин, окинув беглым взглядом толстяка и длиннобородого обладателя огромной чалмы, расположившегося по его правую руку. 

– Отвечай почтенному Сарыбеку, путник, – дребезжащим голосом сказал мулла, и если Всевышнему будет угодно, ты получишь двадцать…
– Пятнадцать таньга, уважаемый Рахмонкул, – перебил его Сарыбек, пряча ухмылку в окладистой бороде. – Пятнадцать таньга – хорошая цена за работу, с которой справится даже ребенок.
– Если на то будет угодно Аллаху, – повторил мулла, а в глазах его промелькнула затаенная усмешка.
«Эге, да они отъявленные плуты», – смекнул Ходжа Насреддин, но тут перед его внутренним взором проплыла миска жирного плова с мясом, а ишак, понуро стоявший на привязи у чайханы, как будто подслушал мысли своего хозяина и недовольно заревел. «Была – не была», – подумал Ходжа Насреддин, и склонился перед богачом:
– Кто же откажется получить пятнадцать таньга, о почтенный Сарыбек. Скажи, что я должен для этого сделать?
– В заборе, окружающем мой сад, образовалась брешь, ее надо заделать. Приходи завтра пораньше в мой дом, и после того, как работа будет выполнена, я заплачу тебе обещанные пятнадцать таньга.
Договорившись с Ходжой Насреддином, Сарыбек продолжил прерванное чаепитие, а мулла Рахмонкул стал пространно рассуждать о том великом значении, которое имеет удача в жизни каждого правоверного, ибо даруется она благоволением Аллаха.
Жара постепенно спадала, гости разошлись по своим делам, и чайхана опустела. Идти Ходже Насреддину было некуда, и он попросился у чайханщика на ночлег.
– Я не стесню тебя, уважаемый, а завтра, получив плату за свою работу, рассчитаюсь за твое гостеприимство сполна.
– Лучше хорошенько помолись перед сном Всевышнему, путник, пусть он дарует тебе завтра удачу, и не забудь подняться с правой ноги – ответил чайханщик Мумин, устраивая Ходже Насреддину постель в дальнем углу. – Я угощу тебя утром свежей лепешкой – тяжело трудиться на пустой желудок, да и день обещает быть таким же жарким, как и сегодня.
 Проснувшись ни свет, ни заря, Ходжа Насреддин улыбнулся суеверному наставлению Мумина, натянул старые кавуши и равный халат, верно служившие ему в долгих странствиях, умылся холодной водой из арыка, наскоро позавтракал и уже через пятнадцать минут стучался в резную калитку дома Сарыбека. Чуть дальше в заборе зиял такой широкий пролом, что сквозь него легко мог пройти навьюченный верблюд.
– Скупость Сарыбека достойна того, чтобы о ней сложили песню, – недовольно подумал Ходжа Насреддин. Я провожусь здесь полдня, никак не меньше. Наверное, никто из местных жителей не согласился работать за пятнадцать таньга, вот он и решил нанять проезжего глупца. Ну да ладно, делать нечего, уговор – дороже денег.
Слуга впустил Ходжу Насреддина внутрь и проводил в тенистый уголок сада, где в беседке, устланной богатыми коврами, трапезничал сам хозяин дома.
– Пришел? Молодец. Теперь принимайся за работу, да поживей. Послезавтра у меня будут гости, и я хочу, чтобы к их приходу забор был как новый.
Ходжа Насреддин выкопал яму, замесил глину пополам с нарезанной соломой и принялся заделывать дыру, развлекая себя веселыми песнями. В целом мире не было ремесла, которого бы ни знал Ходжа Насреддин, а умение обращаться с глиной он и вовсе впитал с раннего детства в доме своего отца, гончара Ширин-Мамеда.
Дело спорилось, и к полудню только свежий саман темным пятном отчетливо выделялся на белом заборе, указывая на то место, где еще утром зияла изрядная брешь. Узнав у слуг, что в это время суток Сарыбек всегда отправляется выпить чайник — другой душистого чая и поговорить о том, о сем, со своим другом муллой Рахмонкулом, Ходжа Насреддин привел одежду в порядок, дабы не являться перед богачом совсем уж бродягой, и поспешил в чайхану. 

Как и вчера, Сарыбек сидел на помосте, развалившись на подушках и налившись чаем, как бурдюк. Мулла снова был рядом, держа в руках пиалу тонкой работы, и было понятно, что они ведут неторопливую беседу о делах, касающихся их обоих.
– Я закончил, уважаемый Сарыбек, и хочу получить свои деньги, – сказал Ходжа Насреддин.
– Ну что ж, – буркнул тот и потянулся к поясу, где висел тугой бархатный кошель. Я заплачу, коль обещал…
– Погоди, почтенный, я хочу задать вопрос этому путнику, – остановил своего приятеля мулла. Какой кавуш надел ты утром первым? Правый или левый?
– Не помню, уважаемый, да и какое имеет это значение в вопросе получения платы за честно выполненную работу?
– Я вижу, путник, ты не знаком с изысканиями мудрейшего Аль Маджида, да успокоит его Всевышний в блаженных садах Джанната, и не знаешь, что, только встав с правой ноги, правоверный может обеспечить себе удачу на целый день. Обрати внимание, почтенный Сарыбек. Левый кавуш этого человека стоптан сильнее, чем правый, из чего явственно следует, что Иблис частенько мешает бедняге во всех его начинаниях. К сожалению, добрые ангелы отвернулись от тебя в это утро, и тебе не суждено получить обещанные пятнадцать таньга. Но ты не расстраивайся, о путник, ведь не в деньгах счастье. К тому же, запомни это день, ибо сегодня я раскрыл тебе премудрость, которая сделает тебя удачливым на всю жизнь: всегда вставай с правой ноги и, конечно, не забывай жертвовать на украшение мечетей – тогда даяния твои обязательно зачтутся милосердным Аллахом.
Довольный тем, что обвел очередного простака, Сарыбек, кряхтя, поднялся на ноги и, сопровождаемый муллой Рахмонкулом, важно удалился.
Посетители чайханы сочувственно завздыхали, а добрый Мумин принес Ходже Насреддину чай с лепешкой.
– Говорил же я тебе, чтоб ты помолился об удаче, незнакомец, авось, и надел бы сначала правый кавуш. Так часто бывает у нас в селении, когда надо что-то сделать в доме у почтенного Сарыбека и муллы Рахмонкула, да продлит всемилостивый Аллах их дни на земле.
– Ну, погодите, плуты, – подумал Ходжа Насреддин, глядя вслед удаляющимся фигурам. Я вам покажу, как дурачить простых людей.
Рассвет застал Ходжу Насреддина возле ишака. Всю ночь он ворочался, перебирая в голове разные способы того, как перехитрить и прилюдно наказать обманщиков, и теперь, выбрав наиболее подходящий, спешил его претворить в жизнь.
 К полудню в селении показался пеший путник. С ног до головы он был покрыт дорожной пылью, да так, что окладистая черная борода казалась пегой. Большие темные очки наполовину закрывали его лицо, а за спиной болтался потрепанный хурджун. Сев на помосте, Ходжа Насреддин – а это был, несомненно, он – заказал чаю и, никем не узнанный, стал дожидаться Сарыбека.
Прошло совсем немного времени, и богатей занял свое привычное место в компании муллы. А еще через полчаса благочестивый паломник Муртаз, возвращавшийся с поклонения святым местам и поиздержавшийся в дороге, был нанят на уборку сада Сарыбека за целых пятьдесят таньга. Завсегдатаи чайханы Мумина были поражены неслыханной суммой сделки, но в дело вмешался счастливый случай – тот самый, что всегда ускользал из рук незадачливых работников Сарыбека.
В тот момент, когда Сарыбек готовился озвучить свою обычную цену в пятнадцать таньга, прибежали его взволнованные слуги и сообщили о случившейся беде. Оказалось, что арык, протекавший по владениям богача и поивший сад живительно влагой, перегородил неведомо как упавший ствол старой урючины, и вода, выйдя из берегов, произвела великое опустошение среди благоухающего цветочного ковра и тенистых посадок.
– Как же это некстати, – сокрушался Сарыбек, ожидавший назавтра многочисленных гостей. Нужно было срочно приниматься за работу и привести сад, являвшийся предметом гордости владельца, в порядок, чтобы следы наводнения хоть на первый взгляд не так сильно бросались в глаза. А благочестивый Муртаз самым наглым образом отказывался браться за дело за сумму, меньшую, чем пятьдесят таньга. Вернее, хотел он сто, но в яростном споре, достойном торга на знаменитом бухарском базаре, Сарыбеку удалось выторговать половину.
Только дребезжащий голос Рахмонкула, затянувшего знакомую песню об удаче, помог Сарыбеку немного восстановить утраченное душевное равновесие и, сопровождаемый другом, тяжело отдуваясь, он неуклюже спустился с помоста и поспешил лично оценить масштаб причиненного ущерба.
 Наутро у ворот Сарыбека показался Ходжа Насреддин. Немного прихрамывая, он предстал перед хозяином дома, однако тому не было никакого дела до странно изменившейся походки работника – времени было в обрез, а сад Сарыбека все еще напоминал небольшое болото. Слуги выдали Ходже нужный инструмент, и работа закипела.
После полудня в чайхану, где по многолетней привычке отдыхали селяне, пришел Ходжа Насреддин и потребовал у Сарыбека денег.
– Погоди, – как всегда остановил Сарыбека мулла Рахмонкул. Я хочу спросить у этого человека, какой кавуш с утра он первым надел на ногу? Правый или левый?
– Правый, – спокойно ответил Ходжа Насреддин, – ибо я в своих странствиях обрел не только крепкие знания Корана, шариата и книг хадисов, но и основательно познакомился с трудами достопочтенного Аль Маджида.
Услышав такой ответ, Сарыбек подавился чаем, а посетители чайханы, сгорая от любопытства, подсели поближе, утратив былую робость. Всем хотелось собственными ушами услышать, чем закончится этот странный разговор.
– Сдается мне, что ты обманываешь нас, Муртаз, – дрожащим от негодования голосом произнес Рахмонкул. – Предположим, ты мог слышать о великом Аль Маджиде и даже узнать кое-что из его мудрых изречений. Но кто сможет подтвердить правдивость твоих слов о правой ноге, с которой ты якобы сегодня поднялся? Приведи нам двух свидетелей, видевших, как ты обувался, и тогда почтенный Сарыбек рассчитается с тобой сполна.
– О мулла, – ответил ему Ходжа Насреддин. – Должен признаться тебе, что я не только слышал о трудах Аль Маджида, да будет с ним благословение Всевышнего. Путешествуя по мусульманскому миру, я постиг величайшую мудрость на земле, и большей не было на свете со времен первого пророка Адама, и не будет вплоть до последнего дня, когда солнце взойдет на западе, и дикие звери обретут дар речи. Так слушайте и внемлите этой мудрости, люди: если ты собираешься иметь дело с плутами, позаботься о том, чтобы на тебе было два правых кавуша. С этими словами Ходжа Насреддин подтянул штанины, и все, кто был в тот момент в чайхане, действительно увидели на его ногах два правых кавуша.

Под громкий хохот десятков людей Сарыбек был вынужден развязать тесемки своего кошелька, и, посрамленный, удалился в сопровождении незадачливого муллы Рахмонкула.
– Неважно, какой кавуш ты первым наденешь, почтенный Мумин, – сказал Ходжа Насреддин на прощание чайханщику. Главное, чтобы ноги всегда несли тебя туда, где ты сможешь делать добрые дела и честно зарабатывать деньги.
Но местные жители все же уверены, что именно правый кавуш приносит удачу и богатство.

Галина Никитина
Ташкент